Разве солнце бывает настолько огромным?
Реки по телу - из души в землю.
Возвышенно, страшно, отчаянно, переломно.
Великое, внемлю!
Харе Рама. Рама Рама Рама.
В рёбрах тесно. Птенец - громче - наружу.
Моя маленькая, нечаянная, тёплая мама
зачем тужит?
Харе Кришна. Кришна Кришна. Харе Харе.
Жара. Из земли огонь - в моё тело,
и тень его пляшет на солнечном шаре -
алое на белом.
Солнце! Лоно. Жди. Ослепительно верно.
Проверь. Чистые мысли, великая воля.
Моё дрожащее в твоём совершенном
реальнее боли.
Харе. Харе. Роль. Господнии игры.
Брызжет меж глаз - дыра, рана.
Взгляды - струи драгоценнейшей мирры.
Горячая прана.
Далеко, грустно - непокорённые горы.
Скоро, скоро крутое, ровное всеобъемлю.
Жара. Песни подаренного приговора
стекают в землю.
Пылают джунгли. Солнце заката
розовее живой освобождённой крови.
Харе, Рама. Восторженно, отчаянно рады
люди верховий.
Отогни полог. Покрывало Майи
не для меня теперь. Руки - длинные лозы.
Пусть обгладывают высокие птичьи стаи
пальцы. Слёзы.
Больно! Харе Рама. Рама Рама Рама.
Не крутите горло. Для моей груди эти вина.
Запьянею до смерти и вернусь Гаутамой
или мальчиком из овина.
Больно. Сложно. Страшно. Ваши руки - лишни.
И без того сладкие глотки розовой сути.
Теперь никто меня, даже великий Кришна,
не оставит и не осудит.
Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна,
Харе Харе
Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама,
Харе Харе
Харе Кришна, Ха...
2
Дитя моё, сыночка...
Боже, мальчика моего отдаю тебе.
Отдаю. Вкуси его слабое тело.
Услышь. Слёзы в моей мольбе.
(как же быстро завечерело)
...сыночек, кровиночка...
(Солнце уже жжёт леса.
Как суетливо равнодушное небо)
Боже! Услышь наши голоса.
Пошли на хлеба.
Сын мой к тебе гонцом.
Прими его, ладно?
(Отчего вдруг солнечное лицо
в пятнах?)
Боже! Воля твоя, слово твоё, дело твоё.
Наши слабые мысли - к твоим стопам.
Мы сына человеческого отдаём
запорукою большим хлебам.
Господи! Видишь: во славу твою
он пьёт твои вязкие вина.
Как больше? Я, мать, тебе отдаю
сына.
Сладко! Его устами все пьём.
Смертельный глоток - самый вкусный и длинный.
Боже! Воля твоя, слово твоё, дело твоё.
Сынок! Сына-ааа!
3
На этой земле закатное солнце особенно огромно.
Обожжённые деревья плечи от боли согнули.
Тяжёлое небо медленно и подчёркнуто томно
ложится на притихнувшие джунгли.
Вечер тревожен. Травы острыми языками
покололи телеса густых неповоротливых ароматов.
Призрачные звери своими незатихающими шагами
перекрывают стоны заблуждающихся пассатов.
Птицы нервны и кричат: Алла! Арре! -
и в истерике долбают клювами солнце,
и в целом песнь джунглей напоминает странное слово
Харе,
исполняемое сонмом гипертрофированных эмоций.
Всё кажется страшным, как в конце или самом начале,
так страшно, что, пожалуй, достаточно для
самоубийства.
И даже возвышенно, но вдруг нечаянно замечаешь,
что на физиономии солнца не особенно чисто:
пятна какие-то, будто гигантские лужи.
Я к богам, а боги-то, оказывается, на самом деле
тоже о чём-нибудь об эдаком тужат,
тоже что-нибудь окончательно не разумеют.
Так как же? Куда? К кому? Кто ответит?
Почему так отчаянно недостаточно хлеба?
Отчего вечером, на закате, в лучах дрожащего света
хочется ударить лбом толстое румяное небо?
Но остаётся только лишь напиться пьяным
и кричать с джунглями: о Харе Харе! -
наболюдая, как земли розового Индостана
сгорают в раскинувшемся пожаре.
Кричать и пить, пить вино цвета алее крови
и слаще круглого красного винограда,
с надеждой выбраться из обуглившихся верховий
в цветущие сады Вриндаван-ада!
Вриндаван - вечная обитель господа Кришны,
где Он в полной мере проявляет Свою
Привлекательность, деревня на Земле, где Он
проводил Свои детские игры
